Почему всех этих трагедий вдруг стало так много? Почему человечество до сих пор умудрялось успешно выживать и приспосабливаться ко всем проблемам? Очень просто: не было горизонтов — не было и трагедий. Индустриальная революция, XX век и послевоенный экономический бум усадили нас, деревенщин, в машину прогресса и помчали по доселе невиданным дорогам. И так резво помчали, что внезапно появилась реальная возможность на этой машине улететь куда-нибудь в пропасть. Ученые с биноклями высовываются из окон и истошно орут. Но их не слушают: мало того что никто не понимает, что такое пропасть, так еще и машину водить мало кто умеет. Зато кататься любят все. Мне, как ученому, иногда очень хочется, чтобы все уже, наконец, развалилось, Гренландия растаяла, Флориду затопило, хирургия превратилась в легенду из пенициллинового прошлого, еда закончилась, а другие галактики так и остались научной фантастикой. Это, знаете, как детские фантазии: вот я умру — и будете вы все плакать! Вознесусь такой торжествующий над тонущими народами: мы вас предупреждали, неучи! И захохочу сквозь слезы горькие.

Проблема в том, что так никогда не будет. Когда урожаи начнут падать (а они уже падают), никто не свяжет это с тем, что он не выключал дома свет. Когда антибиотики перестанут лечить (а они уже перестают), никто не пожалеет о том, что ел их на всякий случай. Когда бедные начнут убивать богатых за еду, никто не задумается, что надо было голосовать за «зеленых».

Короче говоря, трагедия горизонтов не только в том, что мы не знаем, куда едем, а в том, что мы даже не видим, где мы находимся. И совершенно не понимаем, кто за рулем: то ли президенты, то ли ученые, то ли мировое правительство.

А за рулем на самом-то деле нет вообще никого.
(c) mtrpl.ru/apocalypse